Главный редактор старейшего независимого издательства России «Ad Marginem» Михаил Котомин рассказал казанским слушателям историю книгопечатания, и о том, как на старейшие медиа повлияли Интернет и информационное общество 7 февраля в центре современной культуры «Смена».
«Что из себя на сегодняшний день представляет книгоиздание?» - особняком ставит вопрос Михаил.
- Сейчас самое время для таких разговоров, - отмечает он, - потому что, как вы знаете, книгу уже года три как хоронят, и во многом это связано с разговорами о влиянии Интернета и электронного книгоиздания...Я готов согласиться со многими оппонентами, - утверждает главный редактор. - Безусловно, с книгой сейчас что-то происходит, но чтобы об этом «чем-то» говорить, нужно оглянуться немного назад.Оглядываемся. Первое, что мы видим – имя немецкого ремесленника Иоганна Гутенберга. С него-то и началась «вся эта заваруха»: именно Гутенбергом в середине 1440х годов был создан европейский способ книгопечатания, именно с того самого момента и начала свой отсчет история книжного издательства:
- Во многом для Гутенберга книгоиздание было проблемой ремесла, проблемой собственного изобретения, - рассказывает Михаил. – Но, тем не менее, он подарил человечеству главное – распространение печатного слова.Сама же книга, как считает Котомин, не является каким-то особым экзотическим предметом:
«Книга – эта всего лишь часть человеческой жизни, - говорит он, - и один из древнейших способов донести суждения от одного человека к другому».Далее, по словам Михаила, с книгой происходила обычная для европейского общества история: технология книгопечатания развивалась, совершенствовалась, демократизировалась, а в 19 веке наступила уже новая эпоха в истории книгопечатания – эпоха промышленного производства:
- То есть когда мы читаем фразу «Диккенс принес издателю новый роман» - это именно то и значило, - говорит Михаил: - Диккенс приносил рукописи, и издатель был таким «купцом при типографии». Рукопись отдавалась в соседний отсек, в соседнее помещение, перенабиралась, и там же печаталась. То есть издатель во многом был владельцем печатного станка.Россия же, по замечанию главного редактора, присоединилась к «празднику книгоиздания» сравнительно поздно, и, к его сожалению, соединила книгопечатание с деньгами:
- И история для первого издателя тоже закончилась очень по, - рассказывает Михаил о первом издателе книг в России – Смердине. - Смердин заплатил Пушкину за «Руслану и Людмилу» такие деньги, которые не удалось отбить даже после смерти Пушкина… То есть Смердин просто разорился…
Котомин так же отмечает, что значительно притормозила развитие книгопечатания и Первая Мировая война:
- Первая Мировая война все это во многом, конечно, остановила, - говорит главный редактор об общих тенденциях развития книгопечатания в 19 веке. – Европейское книгоиздание тоже падает на уровень «штучной» продукции…Но после Первой Мировой войны история стала снова набирать свои обороты, - оптимистично замечает Котомин.
Во второй половине ХХ века в СССР и в США, по рассказу Котомина, выстраивается конфигурация из двух главных принципов, которые представляют собой две похожие модели книжного мира:
- И та, и та модель не предполагает никакого спроса и предложения, - поясняет Михаил. – И та, и та модель является либо пропагандистской, либо просветительской, либо культурологичной, - перечисляет он: - Называйте её, как угодно, но, грубо говоря, избранный круг издателей, редакторов и чиновников выбирает тех людей, которые будет читать народ.При этом Михаил обращает внимание, что «это не всегда было по»:
- Когда у человека нет выбора – это не всегда по, - полагает Котомин. – То есть если есть только Бодлер и Геллер это приводит к странным, и интересным цветам…Вообще, - добавляет он несколько позже, - книгоиздание было довольно мощным оружием в идеологической борьбе.Следующий этап в развитии книгоиздания, о котором рассказал Михаил, – это «волна 90х годов», прокатившаяся по всему миру, среди которого Россия тоже не является исключением. В 90е годы в России образовалось две волны: волна новых независимых издателей и коммерческая волна, которая занималась переизданием советского раритета.
На сегодняшний же день книга, по его словам, безусловно, связана с миром цифровых технологий: - Эта история, которая только-только начинается, - справедливо отмечает Михаил, - потому что в Америке, с одной стороны, действительно создался гигантский рынок электронных книг,- он уже составляет около 30 процентов от общего книжного рынка, но в Италии, например, их всего два процента.Также Михаил рассказал о проекте «Ред Мил», позволяющем фиксировать, так называемый, читательский опыт: «В «Ред Мил» вы можете загрузить любой текст, потому что это всего лишь оболочка: верстка, формат, возможность комментировать, возможность вершить одной кнопкой в любимую соц.сеть любую цитату…».
- Все это звучит очень здорово, - обобщает Михаил, - если не думать о том, что рано или поздно появится такой идеальный несуществующий робот-читатель, который будет вам рекламировать книгу именно вашими словами, вашими же примерами…И он найдет самые правильные слова, чтобы втюхать вам то, что вам, может быть, никогда и не надо…Вместе с тем рост электронных книг, как считает главный редактор, по-новому осветил и роль самой книги, заставил задаться вопросом «Что такое книга? И можно ли заменить её просто на файл?»:
- Тиражи упали, - констатирует он, - но книга все больше и больше становится просто предметом, предметом, которым приятно владеть. И во всем мире, - продолжает Михаил, - происходят очень интересные дизайнерские ходы и решения, - это очень часто возврат назад. Негативное же влияние Интернета заключается, главным образом, в том, что прочитанная информация с экрана, не смотря на более высокую скорость передачи, остается в памяти значительно меньше прочитанной информации с листа.Невзирая на влияние современных технологий, книга, по обнадеживающему заявлению Михаила, не намерена умирать:
- Потому что книга – это, прежде всего, принцип подбора информации, ограниченность информации, - это то, чего, конечно, нет в Интернете, и никогда не появится… И кроме того, - добавляет он, - книга – это приятный или неприятный объект, и у него еще может быть вот эта история «объектная», как, например, у виниловых пластинок.
